Добавлено в закладки: 0
В XX в. ухаживание не предполагало открытых денежных подарков, но, как правило, предусматривало покупку мужчиной определенных товаров или услуг: от букета на корсаж платья девушки до оплаты ужина, билетов в театр и платы за проезд. В 1920-е гг. книги об этикете обратились к проблеме проведения более тонких различий между такими непрямыми денежными трансфертами от мужчин к женщинам: оплата проезда, например, была «столь незначительным вопросом», что женщина могла позволить мужчине заплатить; однако если женщина случайно встречала знакомого в ресторане, «ей не следовало позволять ему платить за ужин, если только он официально не приглашал ее к нему присоединиться». Только если женщину «приглашали на дневной спектакль, на чай или поиграть в шары», предполагалось, что «все обязательства» брал на себя мужчина.
Для рабочих провести различия между денежными трансфертами в ритуалах ухаживания было сложнее, чем для представителей среднего класса. В «развлечениях в широком смысле слова», как показано в исследовании Кэти Пейс, посвященном одиноким работающим женщинам в Нью-Йорке на рубеже веков, установился общепринятый порядок, когда женщины получали от мужчин финансовую помощь, подарки и возможность развлекаться в обмен на самые разные проявления благосклонности — от флирта до половых сношений. Молодые женщины-работницы, которые получали небольшую заработную плату и вынуждены были отдавать значительную ее часть своим семьям, имели слишком мало денежных средств на покупку одежды или развлечения. Поэтому они позволяли своим друзьям мужчинам выводить их на танцы, предлагать поход в театр или на ужин. Как сообщает Пейс, неформальный этикет рабочего класса предполагал куда более широкий диапазон допустимых косвенных платежей за женщин, чем в среднем классе; работающие женщины соглашались на то, чтобы мужчина оплачивал не только развлечения и ужин, но и подарки в виде одежды или даже поездку в отпуск.
Многие из этих натуральных трансфертов оплачивались женихом женщины или ее «постоянным» мужчиной, но некоторые женщины соглашались и на то, чтобы эти расходы оплачивались случайными знакомыми. При этом такие трансферты не выходили за рамки подарков в процессе ухаживания. Однако различия между ухаживанием и проституцией размывались в случае с «сердобольными подружками»— женщинами, которые в обмен на подарки и прочие «удовольствия» оказывали сексуальные услуги посторонним мужчинам, с которыми они встречались в модных танцевальных залах. Были также «профессионалки», которые жили на то, что давали им клиенты, с которыми они танцевали [taxi-dancers]. Лео Ростен вспоминал ночной поход, который он совершил однажды в субботу по трем нью-йоркским «профессиональным» танцзалам. В «Ханимун лэйн дансленд» на Седьмой Авеню Мона спустилась с ним на танцевальную площадку, позволяя «себя пощупать и издавая при этом сладострастные стоны “М-м-м-ммм!”». Через какое-то время, когда «вот-вот должен был наступить экстаз», громко загудела сирена, и Мона внезапно «охладела», велев ему купить еще билетов на танцы. Когда Ростен попытался возразить, что он думал, что у него уже есть билет на целый танец, Мона объяснила, что «танец всегда заканчивается с гудком сирены», раздававшимся ежеминутно.
Когда Ростен вскоре вернулся с еще десятком билетов, Мона опять «стала мягкой и податливой в его руках — пока гудок сирены не сожрал десятый билет». Джин, другая танцовщица, позднее объяснила, что танцовщицы получали половину от стоимости билетов — «прибавьте к этому подарки,., что-нибудь вроде хорошего дамского белья, браслета, сумочки, дорогой побрякушки или, может, даже вечернего платья». А иногда денег. В «Мажестик дансленд» Хани (Душечка) рассказала Ростену об одном торговце недвижимостью из Сент-Луиса, который пригласил ее на свидание: однажды «мы сели в такси, собираясь поехать в какой-то восхитительный китайский ресторан, и он без единого слова наклонился и поцеловал меня — в этом не было ничего грубого или насильственного, просто по-настоящему ласковый небольшой поцелуй. А потом сразу дал мне десять долларов». У «профессионалок», как отмечал Пол Кресси в своем обстоятельном исследовании, посвященном танцевальным залам Чикаго 1920-х гг., свидание, «традиционно считавшееся средством, помогающим молодым людям получше познакомиться», приобретает «оттенок аморальности».
Тем не менее, как и «сердобольные подружки» и «профессионалки» не были проститутками и занимали своего рода промежуточное положение. В танцевальных залах, где можно было нанять «профессионалку», были в ходу собственные денежные единицы (танцевальные билеты), которые обозначали особую сексуальную экономику клиента и танцовщицы. Кресси выделяет пять различных типов отношений между танцовщицей и клиентом, каждый из которых оплачивается по-своему: помимо оплаты обычного танца здесь были «свободные танцы» для пользовавшихся благосклонностью поклонников; договоренности с «любовницей»; «союз», в котором мужчина в течение нескольких месяцев оплачивал проживание танцовщицы или покупал ей продукты питания; «множественный союз», в котором «девушка соглашается быть верной трем- четырем мужчинам», удовлетворявшим ее «особо оговоренные» «финансовые потребности» — оплату проживания, питания или одежду; и «ночное свидание», которое «вскоре принимает характер скрытой проституции».73 В целом, только специально оговоренная оплата именно сексуальных отношений позволяла характеризовать деятельность женщины как проституцию. Как объясняет Пейс, пока «сердобольные подружки» не брали денег с мужчин, они сохраняли определенный уровень сексуальной респектабельности.
Самые актуальные идеи бизнеса.
Загрузка...